Более или менее пристально следить за думской законотворческой деятельностью уже не хватает ни сил, ни времени, ни азарта. Да и для душевного здоровья это не слишком полезно.

Но время от времени твой слух или глаз натыкается на что-нибудь такое очередное. И ты, вместо того чтобы досадливо отмахнуться от этих, прости господи, новостей, начинаешь зачем-то думать и зачем-то рассуждать. Что делать - привычка. Возможно, и вредная, но она есть, ничего не поделаешь.

Ну вот зачем, думаешь ты¸ они все это делают, да еще и в таких неперевариваемых объемах? Вот зачем? Цель-то какая?

Иногда создается впечатление, что они просто куражатся, весело подмигивая друг другу и шутливо тыча в бока друг друга острыми локтями.

А иногда кажется, что они посылают таким образом сигналы всем тем, кто и без того вполне открыто считает их идиотами. Типа, ага, мы идиоты. Но вы даже еще не знаете какие! А вот мы вам сейчас изобразим - вы будете приятно удивлены!

А иногда даже начинает казаться, что вся эта запретительская вакханалия имеет скрыто подрывную цель. Известно же, что бывает в конце концов, когда человеку, допустим, сначала говорят: «Вам направо нельзя, а можно только налево», - а через пять минут говорят: «Не, налево вам тоже нельзя, а только вперед и назад. Но чтобы «вперед», надо получить специальное разрешение», - а потом говорят: «Нет, только назад и не оборачиваться», - а вскорости выясняется, что и «назад» грозит штрафом и общественными работами по месту стояния на одной ноге. В этих случаях даже самый покладистый человек энергично и с неизбежным применением запрещенной лексики выдергивает из земли палочки с запретительными указателями и просто идет туда, куда ему надо, не обращая внимания на грозные крики за спиной: «Эй, ты куда? Мы что тут, зря, что ли, законов напринимали?» Может быть, они там такие глубоко законспирированные «революционэры», думаешь ты, и тут же понимаешь, что это, разумеется, глупость.

Скорее всего дело в том, что они таким вот образом попросту выстраивают вокруг самих себя густой частокол с башенками, бойницами и колючей проволокой с электрическим током, будучи не вполне – что совершенно справедливо - уверены в своем праве на существование в качестве «народных избранников».

Однажды я поехал к своему приятелю на дачу. Объясняя мне дорогу, он сказал: «Ты легко найдешь. Моя дача непосредственно граничит с хорошо укрепленным объектом».

Сначала я не очень понял, что он имел в виду, думая, что речь идет о воинской части или о пересыльной тюрьме. Когда я нашел искомую улицу, допустим, Калинина или даже Щорса, я сразу понял, что он имел в виду. На этой улице доминировал высоченный кирпичный забор, за которым не было видно самого дома. По верху забора тянулась скрученная в зловещую спираль колючая проволока. Рядом с бронированными воротами, увенчанными «фамильным» гербом, ошивалась парочка вооруженных мордоворотов с неприветливыми выражениями лиц.

«Чья же это дача - если это вообще дача?» - спросил я приятеля. «Дача. – ответил приятель. – Там живет какой-то местный авторитет. Торгует, кажется, церковной утварью». «А от кого это он так обороняется?» - поинтересовался я. «Не знаю, - ответил приятель, - Видимо, кого-то сильно обидел».