Все мы живем среди довлеющих нам мифов. А как без них? Никак.

Кажется, не касайся этого или вон того, а то бездна разверзнется. Ан коснешься – и ничего не произошло. На удивление просто. Даже неприятно как-то.

Помнится, все мы существовали в неложном ощущении, что в нашей жизни, претерпевшей столько трагических пертурбаций, можно касаться чего угодно – историю поменять, половину населения погубить, реки во всех иных неведомых направлениях направить. Только вот водки не трогай! Вся страна поднимется и сметет посягнувшего на ее царственное величие. И все в это искренне и беззаветно верили. И, честно признаться, я тоже.

Но вот пришел Горбачев и в своей протестанской простоте тронул ее. Запретил. Почти запретил. Я имею в виду ту знаменитую антиалкогольную компанию. И ничего. Никто не восстал. Мощные народные массы с пустыми, взывающими к небесам, водочными бутылками не двинулись на Кремль и не смели антинародную власть. Случилась позднее, правда, одна попытка, но совсем по другим причинам, с другими целями и с другими последствиями.

А в те времена забавно было следить, как заядлые пьяницы, привыкшие в алкогольном кураже чувствовать себя хозяевами жизни, тише воды ниже травы входили в какой-нибудь, скажем, автобус и так незаметненько пристраивались на заднем, удаленном от глаз водителя и взыскующих пассажиров, сидении. Не знаю как другим, а мне нравилось.

Или тот же миф о прямо-таки неземной вечности советской власти. Ничего, рухнула, миленькая, в момент.

Или еще. Уж что-что, кто-кто, а евреи, казалось, в своей вредительской зловредности и компенсирующей, так сказать, дополнительности прямо-таки неискоренимы из повседневного существования массового русского сознания. Где найдешь в мирное время достойнее врага, причем с такими вот славными вековыми традициями?

Ан нет! Ан и нет! Уж только некие архаические личности (ну, в современно-историческом понятии времени), застрявшие в 70-80-х годах прошлого века, носятся по-прежнему с идеей всемирного сионистского заговора. Народились враги поактуальнее – те же грузины, украинцы, эстонцы, литовцы. Кто там еще? Ну, найдутся, коли нужно. Их уже, как тех же американцев, с мировой еврейской плутократией трудно впрямую связать. Да и Израиль вроде бы как друг уже. Что же, и вправду политика стала намного прагматичнее. Но и скучнее. Вынут из нее великий мифопоэтический элемент.

А то, помнится, в первые годы перестройки, когда наружу, в сферу публичности вырвалось все доселе скрываемое, таимое по кухням, довелось услышать многое.

В скверике напротив Пушкина, напротив официальных сборищ всевозможных демократов, бушевала народная гайдпарковская стихия. И главенствующей темой была именно зловредность еврейского племени по отношению к терпеливому и простодушному русскому народу. Некий, помню, серьезный, так сказать, человек науки с Библией в руках на глазах у изумленного народа подсчитывал примеры коварства и вредности бессовестных иудеев в древности против соседствовавших с ним тогда народов.

Но больше всего бросался в глаза и явно доминировал один импозантный народный харизматик, собиравший вокруг себя толпу сочувствующих и просто желателей поразвлечься. Сей трибун разоблачал бесчисленные и коварные проделки ужасного племени, отвергая всяческие попытки примазаться к нему в этом благородном порыве. У любого попытавшегося солидаризироваться с ним он пытливым опытным взглядом мгновенно обнаруживал следы ненавистного племени – по носу ли, по ушам ли, выговору, взгляду, ходу мысли.

В общем, спасения не было. Так он и оставался в гордом и трагическом одиночестве истинного славянина. И под конец торжествующе вопрошал:

- А знаете ли, какое настоящее имя Брежнева?

Ну, Брежнев был еще в живой актуальной памяти всех присутствующих. И как гром с неба следовал ответ:

- Леопольд Исакович Карпинский!

И все замирали при этой невозможной гремучей смеси кота Леопольда и Лена Карпинского (известного либерала тех времен), скрывавшего к тому же и свое истинное имя – Исаак.