Ах, как он был по-мужски хорош в своей лихой курточке "ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВС РФ". Какой впервые по-настоящему раскованной и уверенной походкой, без этих обязательных похабных вихляний бедрами под дядю Володю шел он к стайке девочек-журналисток из президентского пула. Как взволнованно щебетали они свои заготовленные их искусной мамкой острые вопросы. Как трепетно резонировали их женские чакры на афродизиак огромной власти и ослепительную ауру свободы, которая лучше чем несвобода.

Неважно, что именно он тогда говорил. Кажется, разносил в пух и прах какого-то мелкого чиновника, какую-то тварь дрожащую, возомнившую, что право имеет, какую- то моль, размахавшуюся крыльями по корпусу.

"Ты че, чувачок, - вмазали ему наутро, - cовсем оборзел, в натуре? Забыл, что почем?"

С тех пор земная жизнь его покатилась под откос. Обнесли и обещанным было КС. Жена от него ушла как от неудачника и вышла замуж за модного молодого мозолиста. Забрала с собой всю фамильную коллекцию Вreguet и переписала на себя акции "Илим-Палпа". Он снова начал пить, что пагубно сказалось на его совсем не крепком здоровье.

Но он никогда не жалел о том единственном в жизни вечере, о хлынувших лучах заката над подмосковным бором, о пронзительном ощущении счастливого полета над бездной, о пережитом им миге cвободы, объединившем в едином озарении все его прошлые и будущие жизни.

Засыпая, он улыбался, вновь переживая во всех деталях тот свой летящий разбег, мысленно повторяя:

И к вздрагиваньям медленного хлада
Усталую ты душу приучи,
Чтоб было Здесь ей ничего не надо,
Когда Оттуда ринутся лучи.